15 Дек 2013
С именем Джорджа Гершвина связана одна из наиболее интересных глав истории музыки Соединенных Штатов Америки.
Сын эмигрировавшего из России в 1890 году Мориса Гершовица, Джордж, родился в Нью-Йорке. Здесь протекла большая часть его жизни. Музыкальный быт нью-йоркской улицы был единственной питательной средой эстетических впечатлений детских лет. Случай свел его в школьные годы с одаренным мальчиком — скрипачом Максом Розенцвейгом. «Юмореска» Дворжака околдовала будущего автора Голубой рапсодии.
Его музыкальное образование носило характер случайный. У одного педагога он усвоил первоначальные навыки игры на фортепиано, другой легко доказал ему, что его игра не выходит за рамки дилетантизма. Занятия композицией у Эдв. Киленьи дали юному Гершвину основные сведения в области гармонии и формы. И это было — в переводе на современные понятия — в пределах первого курса консерватории.
Еще несколько раз в течение своей жизни Гершвин делал попытки расширить круг своих теоретических знаний и углубить их. С этой целью он даже пытался связаться с Равелем, Стравинским, но дальше телеграфной переписки, давшей благодарный материал для падких на такого рода сенсации репортеров, дело не пошло.
Откуда же возникло это поразительное явление — Гершвин?
Музыкальная история Соединенных Штатов сложилась очень своеобразно. Рядом с английской песенкой, шотландской балладой, интонациями славянской мелодии в быту звучал пикантный французский куплет, еврейский синагогальный напев, венгерский чардаш, гортанные звучания китайской музыки, звонкие удары бубна в руках танцующих тарантеллу итальянцев. Но больше и чаще других звучали песни негров, необычные, еще сохранившие связи с первобытным искусством Африки.
Большое место в музыкальном быту американских городов и поселков занимали духовые оркестры. В репертуаре кочующих, а нередко и «плавучих» театров, как правило, были музыкальные комедии, не претендующие ни на что больше, кроме развлечения не очень взыскательной публики. Но антрепренеры следили за тем, чтобы в каждой такой комедии была непременно одна, особенно легко запоминающаяся песенка. В случае удачи она становилась «шлягером», то есть приобретала популярность, а следовательно, выполняла и рекламную функцию. На большее никто не претендовал. Эти песенные шлягеры — явление специфическое для американской музыкальной жизни с 80-90 гг. ХІХ века. Оно сохранилось и до наших дней. Характерно, что преобладающие музыкальные вкусы американского общества того времени связаны были с легкими жанрами. Ни постоянных оперных театров, ни развитой симфонической культуры, ни систематических камерных концертов не было. Все эти «высокие» слои музыки давали о себе знать только от случая к случаю.
Из этого специфического музыкального быта выросло несколько ярких композиторских индивидуальностей: Ирвин Берлин (1888), Стивен Фостер (1826-1864), Джером Керн (1885) — подлинных мастеров песни. А рядом с ними оказался сонм дилетантов-эпигонов, согласных даже приплатить издателю, лишь бы увидеть свое имя напечатанным на обложке нотных листков. Карликовые музыкальные издательства плодились с тем большей активностью, что спрос на них рос год от года. В Нью-Йорке эти издательства, охваченные горячкой конкурентной борьбы, только что не жались стенка к стенке на одной улице — Тип-Пан аллее. В нотном магазине, или, как торжественно называли его «фирменном салоне», приказчик обязан был не только продавать ноты, но и играть, петь, рекламировать продаваемую продукцию. Такие, умеющие играть и, если не петь, то хотя бы напевать, продавцы были в цене. Их зывали — «song-plugger».
Сын эмигрировавшего из России в 1890 году Мориса Гершовица, Джордж, родился в Нью-Йорке. Здесь протекла большая часть его жизни. Музыкальный быт нью-йоркской улицы был единственной питательной средой эстетических впечатлений детских лет. Случай свел его в школьные годы с одаренным мальчиком — скрипачом Максом Розенцвейгом. «Юмореска» Дворжака околдовала будущего автора Голубой рапсодии.
Его музыкальное образование носило характер случайный. У одного педагога он усвоил первоначальные навыки игры на фортепиано, другой легко доказал ему, что его игра не выходит за рамки дилетантизма. Занятия композицией у Эдв. Киленьи дали юному Гершвину основные сведения в области гармонии и формы. И это было — в переводе на современные понятия — в пределах первого курса консерватории.
Еще несколько раз в течение своей жизни Гершвин делал попытки расширить круг своих теоретических знаний и углубить их. С этой целью он даже пытался связаться с Равелем, Стравинским, но дальше телеграфной переписки, давшей благодарный материал для падких на такого рода сенсации репортеров, дело не пошло.
Откуда же возникло это поразительное явление — Гершвин?
Музыкальная история Соединенных Штатов сложилась очень своеобразно. Рядом с английской песенкой, шотландской балладой, интонациями славянской мелодии в быту звучал пикантный французский куплет, еврейский синагогальный напев, венгерский чардаш, гортанные звучания китайской музыки, звонкие удары бубна в руках танцующих тарантеллу итальянцев. Но больше и чаще других звучали песни негров, необычные, еще сохранившие связи с первобытным искусством Африки.
Большое место в музыкальном быту американских городов и поселков занимали духовые оркестры. В репертуаре кочующих, а нередко и «плавучих» театров, как правило, были музыкальные комедии, не претендующие ни на что больше, кроме развлечения не очень взыскательной публики. Но антрепренеры следили за тем, чтобы в каждой такой комедии была непременно одна, особенно легко запоминающаяся песенка. В случае удачи она становилась «шлягером», то есть приобретала популярность, а следовательно, выполняла и рекламную функцию. На большее никто не претендовал. Эти песенные шлягеры — явление специфическое для американской музыкальной жизни с 80-90 гг. ХІХ века. Оно сохранилось и до наших дней. Характерно, что преобладающие музыкальные вкусы американского общества того времени связаны были с легкими жанрами. Ни постоянных оперных театров, ни развитой симфонической культуры, ни систематических камерных концертов не было. Все эти «высокие» слои музыки давали о себе знать только от случая к случаю.
Из этого специфического музыкального быта выросло несколько ярких композиторских индивидуальностей: Ирвин Берлин (1888), Стивен Фостер (1826-1864), Джером Керн (1885) — подлинных мастеров песни. А рядом с ними оказался сонм дилетантов-эпигонов, согласных даже приплатить издателю, лишь бы увидеть свое имя напечатанным на обложке нотных листков. Карликовые музыкальные издательства плодились с тем большей активностью, что спрос на них рос год от года. В Нью-Йорке эти издательства, охваченные горячкой конкурентной борьбы, только что не жались стенка к стенке на одной улице — Тип-Пан аллее. В нотном магазине, или, как торжественно называли его «фирменном салоне», приказчик обязан был не только продавать ноты, но и играть, петь, рекламировать продаваемую продукцию. Такие, умеющие играть и, если не петь, то хотя бы напевать, продавцы были в цене. Их зывали — «song-plugger».
Бесплатно скачать реферат «Джордж Гершвин и его музыка» в полном объеме