Авторский взгляд на историю выражает и название романа. В 20-е годы оно казалось вызывающим, выражающим оппозиционность писателя. Но задумаемся: если Булгаков акцентировал всего лишь неприятие новой власти, то при таком понимании романа многие сцены в семье Турбиных, сны, история Русакова окажутся просто лишним. При таком понимании останется в стороне многозначность образов Дома, истории. Да и можно ли назвать любимых булгаковских героев белогвардейцами в точном смысле этого слова?
С другой стороны, автор не назвал свой роман так, как пьесу по его мотивам — «Дни Турбиных». Казалось бы, здесь возникают оба центральных образа произведения: образ времени, истории и образ Дома (кстати, в парижском издании конца 20-х годов, корректуру которого держал писатель, первая часть романа так и называлась: «Дни Турбиных»).
Название «Белая гвардия» несет в себе символический смысл. В понятии «белая гвардия» особенно важен не столько прямой, конкретно-исторический, сколько обобщающий, библейский план. «Рыцари в белых одеждах» — защитники Истины, всего святого, незыблемых основ бытия человека.
Булгаков называл себя «писателем мистическим». Задав в эпиграфах высоту нравственного идеала, с этих позиций оценит он «оперетку» смены власти, погромы, расправы, крушение надежд, поставит вопрос о личной вине всех и каждого («Все мы в крови повинны» — прозреет ни капли чужой крови не пролившая Елена). Постигнув душу русской усобицы, он с позиций христианского отношения к истории примет время таким, какое оно есть, ничего не упрощая и не оправдывая. «… И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали», — читает в финале романа «потрясающую книгу» Русаков, и отступают болезни и страдания, страх сменяется мудрой покорностью. «Мир становился в душе»… От торжественного библейского зачина через вихрь, мрак и кровь истории вновь к Библии, к кресту Владимира, к звездам пройдет художественная мысль автора, историческое сознание которого выражает идею движения от хаоса истории к началам гармонии, к космосу.